Мне как-то не хочется даже потрошить эту книгу на цитаты. Она прекрасна вся и полностью. Это как когда тебе больно и плохо, и никто не понимает, а книге тоже больно, и она понимает. Ремарк, ты чудесный!Дружба определенно удалась, у меня стало на одного любимого мужика больше)
Она была ему чужой. Впрочем, и он чувствовал себя везде чужим, и это странным образом сближало –
больше, чем все слова и притупляющая чувства долголетняя привычка.
Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?
Мне не лучше и не хуже. Мне – никак.
Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить.
От маленькой пустой комнаты веяло безнадежностью, тоской и ноябрем.
- Вы не похожи на человека, опьяняющего себя мечтой, – сказала Кэт.
– Можно опьяняться и правдой. Это еще опаснее.
Мы! – подумал он. Какое необычное слово! Самое таинственное на свете.
– Знаешь, что я сегодня делала? Жила. Снова жила. Снова дышала.
Снова очутилась на земле. У меня снова появились руки. И глаза, и губы…
– Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я безмерно счастлива. Ты, и только ты у меня в мыслях,
когда я просыпаюсь и когда засыпаю. Другого я ничего не знаю. Я думаю о нас обоих, и в голове у меня словно серебряные колокольчики звенят…
А иной раз – будто скрипка играет… Улицы полны нами, словно музыкой… Иногда в эту музыку врываются людские голоса,
перед глазами проносится картина, словно кадр из фильма… Но музыка звучит… Звучит постоянно…
-Что-то в тебе закрыто наглухо, никого и ничего ты не хочешь впустить. - ..Какая-то часть тебя хочет одиночества.
Я все время словно наталкиваюсь на какую-то стену.
-кто ничего не ждет, никогда не будет разочарован. Вот хорошее правило жизни.
Тогда все, что придет потом, покажется вам приятной неожиданностью.
- Значит, тебя окружали не люди, а истуканы. Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Все прочее – ложь.
– А ты… В тебе всегда было столько самоуверенности! Столько самоуверенности, что впору сойти с ума! И ничто не могло прошибить ее!
Как я ненавидела твое превосходство! Как я его ненавидела! Мне нужно, чтобы мною восторгались! Я хочу, чтобы из-за меня теряли голову!
Чтобы без меня не могли жить. А ты можешь! Всегда мог! Я не нужна тебе! Ты холоден! Ты пуст! Ты и понятия не имеешь, что такое любовь!
Я тогда солгала тебе… Помнишь, когда сказала, будто все произошло потому, что тебя не было два месяца? Даже если бы ты не уезжал, случилось бы то же самое. Не смейся! Я прекрасно вижу разницу между тобой и им, я знаю, что он не умен и совсем не такой, как ты, но он готов ради меня на все.
Для него только я и существую на свете, он ни о чем, кроме меня, не думает, никого, кроме меня, не хочет. А мне как раз это и нужно!
Если сегодня любовь приходит к человеку, она пожирает его, как огонь стог сухого сена. Нет ничего, кроме нее, и она становится необычайно значительной, необузданной, разрушительной, испепеляющей.
Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.
P.S. Здравствуйте, Эрих, приятно познакомится. Теперь у меня к Вам безграничная любовь и мне очень стыдно, что мы не познакомились раньше. Такую бурю эмоций, книга давно во мне не вызывала. Спасибо, за то что напомнили каково это жить и чувствовать.
Она была ему чужой. Впрочем, и он чувствовал себя везде чужим, и это странным образом сближало –
больше, чем все слова и притупляющая чувства долголетняя привычка.
Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?
Мне не лучше и не хуже. Мне – никак.
Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить.
От маленькой пустой комнаты веяло безнадежностью, тоской и ноябрем.
- Вы не похожи на человека, опьяняющего себя мечтой, – сказала Кэт.
– Можно опьяняться и правдой. Это еще опаснее.
Мы! – подумал он. Какое необычное слово! Самое таинственное на свете.
– Знаешь, что я сегодня делала? Жила. Снова жила. Снова дышала.
Снова очутилась на земле. У меня снова появились руки. И глаза, и губы…
– Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я безмерно счастлива. Ты, и только ты у меня в мыслях,
когда я просыпаюсь и когда засыпаю. Другого я ничего не знаю. Я думаю о нас обоих, и в голове у меня словно серебряные колокольчики звенят…
А иной раз – будто скрипка играет… Улицы полны нами, словно музыкой… Иногда в эту музыку врываются людские голоса,
перед глазами проносится картина, словно кадр из фильма… Но музыка звучит… Звучит постоянно…
-Что-то в тебе закрыто наглухо, никого и ничего ты не хочешь впустить. - ..Какая-то часть тебя хочет одиночества.
Я все время словно наталкиваюсь на какую-то стену.
-кто ничего не ждет, никогда не будет разочарован. Вот хорошее правило жизни.
Тогда все, что придет потом, покажется вам приятной неожиданностью.
- Значит, тебя окружали не люди, а истуканы. Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Все прочее – ложь.
– А ты… В тебе всегда было столько самоуверенности! Столько самоуверенности, что впору сойти с ума! И ничто не могло прошибить ее!
Как я ненавидела твое превосходство! Как я его ненавидела! Мне нужно, чтобы мною восторгались! Я хочу, чтобы из-за меня теряли голову!
Чтобы без меня не могли жить. А ты можешь! Всегда мог! Я не нужна тебе! Ты холоден! Ты пуст! Ты и понятия не имеешь, что такое любовь!
Я тогда солгала тебе… Помнишь, когда сказала, будто все произошло потому, что тебя не было два месяца? Даже если бы ты не уезжал, случилось бы то же самое. Не смейся! Я прекрасно вижу разницу между тобой и им, я знаю, что он не умен и совсем не такой, как ты, но он готов ради меня на все.
Для него только я и существую на свете, он ни о чем, кроме меня, не думает, никого, кроме меня, не хочет. А мне как раз это и нужно!
Если сегодня любовь приходит к человеку, она пожирает его, как огонь стог сухого сена. Нет ничего, кроме нее, и она становится необычайно значительной, необузданной, разрушительной, испепеляющей.
Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.
P.S. Здравствуйте, Эрих, приятно познакомится. Теперь у меня к Вам безграничная любовь и мне очень стыдно, что мы не познакомились раньше. Такую бурю эмоций, книга давно во мне не вызывала. Спасибо, за то что напомнили каково это жить и чувствовать.